Карсидар, между тем, послал Читрадриве мысль:

«Ну как, видел ли ты что-нибудь подобное?! Насколько я понял, никто не хочет занимать престол в столице государства. Просто поразительно!»

«Ничего удивительного здесь как раз нет, – возразил гандзак. – Все панически боятся татар, с которыми ты так лихо расправился. И из трусости предпочитают бежать в провинцию. Поэтому я и говорил тебе: подумай насчёт службы у князя, не пожалеешь. Ведь если ты поможешь совладать с татарами…»

Карсидару действительно начинала нравиться эта идея. Плосколицых он люто возненавидел, русичи его побаиваются. Почему бы, в таком случае, не попробовать? Его и в самом деле зауважают ещё больше. Подумав так, Карсидар решил обратить внимание спорщиков на то, о чём они успели позабыть.

– Погодите. Что же получается? Кто сейчас князь? – спросил Карсидар. – К кому вы ездили и к кому нас повезёте?

– Князя в Киеве пока нет, – со вздохом сказал Остромир. – Был Михайло Всеволодович, да уехал в Угорщину. Надеемся, у нас будет в скором времени князь Александр, к нему вас и приведём.

– А пока переезд в столицу откладывается? – не очень уверенно сказал Читрадрива.

И едва Карсидар подумал, что гандзак продолжает потихоньку копаться не только в его мыслях, но и в мыслях русичей, сотник Михайло ответил:

– Нет.

– Нет? – удивился Карсидар. – Но раз сейчас нет князя…

– Зато есть митрополит Иосиф, – как бы невзначай произнёс тысяцкий. – Как я уже сказал, до него дошёл слух об учинённом тобой, Хорсадар, безобразном деянии. Мало того, что церкве Бориса и Глеба досталось от Андрея Юрьевича…

– Подождите, а это кто такой?! – едва ли не завопил Карсидар.

– Так, сынок Юрия Мономаховича. Он умыкнул из этой церквы икону Божьей Матери и увёз в свою Суздаль, – зло сказал Остромир, а Ипатий проворчал:

– Церковный тать!..

– Он не только это украл, не забывай, – строго молвил тысяцкий. – Но дело не в Андрее. Теперь вы причинили церкве наших святых ещё больший урон, самозванные древляне.

– Вот митрополит и хочет взглянуть своими глазами на дар, посланный нам поганцем Хорсом, – добавил Михайло. – А потому мы завтра же на рассвете едем в Киев. И если в ближайшее время какой-нибудь князь не возьмёт киевский стол в свои руки, митрополит уж решит, как с вами поступить.

Глава XV.

СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ

– Вот он, Киев наш, – мрачное лицо Остромира преобразилось, морщины на лбу разгладились, а в голосе почувствовалась затаённая гордость.

Они переправились через Почайну и узенькими улочками предместья направились к менее широкой Глыбочице. Огромный верхний город надвигался на них. Создавалось впечатление, что неизвестный сеятель щедрой горстью рассыпал по исчерченной реками равнине маленькие деревянные домики бедноты, а из этого посева поднялись величественные всходы – расположившиеся на горе златоверхие церкви и дома местной знати, обнесенные высокими стенами с башенками и воротами.

– Да, красиво, – сдержанно согласился Карсидар.

Слов нет, картина будто выросшего из земли города производила впечатление, тем более при взгляде из предместья. Но опытный глаз профессионального наёмника, наряду с выгодным положением крепости, не мог не подметить один недостаток, присущий, впрочем, всем городам подобного типа – деревянные домишки окраины, как нарочно, слишком тесно прилепились друг к дружке, и устроить в таком месте грандиозный пожар не составляет никакого труда. А если бы ветер соответствующей силы подул в сторону горы, искры могло бы занести даже туда…

– Красиво? Хе! И это всё, что ты можешь сказать?! – возмутился Михайло. – Эх, Хорсадар, да ведь в целом свете не сыскать города лучше нашего Киева!

И с видом полнейшего разочарования махнул рукой: дескать, что с него взять, с этого поганца чужеземного…

– Интересно, помилуют ли за красоту ваш город татары? – спросил Читрадрива, которому хвастовство сотника почему-то действовало на нервы.

Михайло метнул на него сердитый взгляд, но ничего не ответил.

Дальше ехали молча. Каждый был занят своими мыслями, большей частью невесёлыми. Карсидар поплотнее запахнул полы тёплого мехового кафтана, который вместе с шапкой выдал ему на дорогу тысяцкий. Ух, и похолодало же! За неделю, проведенную в Вышгороде, около берегов Днепра намёрз порядочный лёд. Почайна застыла уже до половины, а лежащая впереди Глыбочица и вовсе стала. Если так пойдёт дальше, под ледяным панцирем окажутся все реки и перестанут защищать от дикарей этот прекрасный город! Наоборот, из препятствия они превратятся в удобное для переправы место. Тогда и обороняться будет гораздо труднее…

Через Глыбочицу переехали прямо по льду, минуя лежавший немного в стороне мост, и направились к дороге, которая вела к юго-западной стороне крепости. Дальше шёл подъём. Карсидару пришлось быть предельно внимательным. У остальных лошадей на подковах были шипы, и они шли по обледеневшему, местами крутому склону без особого труда, в то время как Ристо время от времени спотыкался. Читрадриве было легко – ему Остромир выделил лошадь со своей конюшни…

Когда отряд был на полпути к воротам, от них отделилась маленькая фигурка и устремилась к всадникам. Русичи стали внимательно приглядываться к бегущему.

– Василько, что ли? – ни к кому конкретно не обращаясь произнёс ехавший впереди Ипатий.

– Вроде как Василько, – согласился сотник. – Видать, что-то случилось…

Он с сожалением оглянулся на Карсидара и слегка насмешливо сказал:

– Эх, древлянская твоя душа! Кабы ты догадался коня подковать как следует, сейчас бы мы наподдали и узнали быстро, в чём дело, а так…

Тут Михайло нетерпеливо крякнул и стегнул лошадь концом уздечки. Он бы и ускакал вперёд других, но был остановлен строгим окриком тысяцкого:

– Куды-ы?!

– Так поеду узнать… – сотник придержал свою пегую так же резко, как перед тем пустил вскачь.

– А ну не балуй! – приказал Остромир, который, наверное, не хотел, чтобы подчинённый получил известие раньше него.

На это Михайло ничего не ответил, а занял прежнее место в кавалькаде.

К счастью, ждать пришлось недолго. Несмотря на гололёд, парнишка нёсся под гору со всех ног, хоть и рисковал поскользнуться и свернуть себе шею.

– Ну, Василько, чего там? – крикнул нетерпеливый Михайло, едва вестовой приблизился к ним на достаточное расстояние.

– Остромир! Михайло! Князь у нас!.. – срывая голос, радостно завопил тот.

– Да ты что?! – как один человек изумились русичи, а потом беспорядочно посыпались вопросы:

– Кто?

– Когда?

– Откуда?

– Уж не Александр ли Ярославович откликнулся?

– Аль Михайло Всеволодович одумался и вернулся с полдороги?

– Не-а…

Разогнавшийся подросток попробовал затормозить, на бегу схватился за стремя сотниковой лошади, едва не грохнулся наземь, но всё же сумел удержаться на ногах. Из-под серой войлочной шапки по раскрасневшемуся лицу Васильки градом катился пот, он задыхался и даже пару раз начинал покашливать.

– Князь… новый. Ростислав Мстиславыч.

Вопреки ожиданиям Карсидара, это сообщение было встречено без особого энтузиазма. Русичи на некоторое время призадумались, а парнишка тем временем имел возможность отдышаться. Чем-то он напоминал Карсидару Сола – то ли повадками, то ли изумлённо-ищущим выражением глаз, – хотя был постарше и внешность имел совершенно другую. Да и говорил на чужом языке… Эх, всё-то здесь чужое!

– Так когда? – спросил Остромир, вышедший из состояния задумчивости раньше других.

– Вчерась, аккурат после обеда, – проговорил Василько, уже почти отдышавшийся.

– А чего нас не известили? – Михайло посмотрел на подростка так, будто именно он был виноват в этом, а не более старшие сотниковы слуги.

– Хотели, да ведь сегодня вас ожидали в Киев. – Василько сплюнул под ноги, с шумом вдохнул-выдохнул и, окончательно успокоившись, продолжал:

– Вот нас и выставили на всех воротах, через которые вы могли проехать. Меня на Подольские ткнули, – сообщил он, хоть это и так было яснее ясного.